Материалы

Журнальный столик. Апрель. Иностранная Литература

Подробности

Создано 17.04.2015 15:34

Просмотров: 4058

«ИНОСТРАННАЯ ЛИТЕРАТУРА» №4

Берлин – Москва

Истории из памяти

В этом номере больше истории, чем литературы. Немецкой ис­тории. Не той, о которой мы узнаем из многих наших учебников, с "фальсификациями" которой борются свежесозданные комиссии. История, к которой мы обращаемся, — это история, рассказанная по памяти. Авторы — люди разного социального происхож­дения, с различными убеждениями и разнообразным жизненным опытом. Все они рассказывают о событиях, которым стали свиде­телями.

 Номер открывает фрагмент автобиографической книги Анны Вимшнайдер "Осеннее молоко". "Эта книга — документ особого ро­да, который показывает, что пятьдесят и пятьсот лет назад жизнь в Германии была одинаковой". Так корреспондент журнала "Дер Шпигель" Фриц Румлер охарактеризовал воспоминания Вимшнай­дер сразу после их публикации в 1985 году. За последующие десять лет было продано более двух миллионов экземпляров этой книги. Почему же книга стала бестселлером? Конечно, сыграло свою роль человеческое обаяние рассказчицы, которая простым языком опи­сывает свою нелегкую жизнь. И все же дело не только в ней. Румлер отметил в этой книге, вероятно, самое главное: воспоминания про­стой баварской крестьянки — это в первую очередь документ исто­рический. Благодаря им вдруг выяснилось, что всего несколько де­сятилетий назад в Германии жили как в Средневековье. Конечно, разговор о жестокостях военного времени для немцев уже давно стал привычным, но война в книге Вимшнайдер занимала лишь ма­лую часть, а мучения простая крестьянская девушка претерпевала каждый день, в самое что ни на есть мирное время. Читая эту не­большую книгу, написанную женщиной, в равной степени чуждой исторической науке и высокой литературе, к тому же никогда не по­кидавшей Баварию, немецкое общество узнавало нечто важное о собственной истории, заполняло лакуны своей памяти.

Воспоминания Вимшнайдер дают идеальный материал для изу­чения прошлого методом так называемой устной истории (Oral his­tory), предполагающим обращение прежде всего к живым свидетель­ствам участников событий. В начале третьего тысячелетия немецкие ученые проводили исследование, названное позднее "Мой дедушка не был нацистом" ^Х. Вальцер, К. Ленц. Поколение дедов в Европе / Перевод А. Ярина // Отечественные записки, 2008, № 5). Истори­ки беседовали с молодыми немцами и пришли к выводу, что семей­ным рассказам опрошенные доверяют больше, нежели официальной версии прошлого. Как выразился один из участников опроса: "Все, что положено, мы узнаем в школе, а примеры из жизни потом рассказывает бабушка". И хотя молодые люди хорошо осведомлены о преступлениях нацистов, они склонны обелять своих родственни­ков, полагая, что их-то деды в злодеяниях не участвовали, а то и пы­тались их предотвратить.

Об этом, самом травматичном, периоде немецкой истории в номере рассказывают писатели, чье школьное детство пришлось на годы Третьего рейха. Читая эти вос­поминания, мы, сегодняшние читатели, можем судить, как важно многим авторам, по прошествии стольких лет описывающим свои детские впечатления, подчеркнуть: ни родители, ни они сами не одобряли нацизм. Так, Георг Хензель в главе из книги «Мои школьные годы в Третьем рейхе» не забывает сказать, с какой неохотой они с мальчишками плелись к эстакаде, где должны были приветствовать Гитлера, объезжавшего новый участок автобана.

Герои этого номера рассказывают о прошлом, свидетелями которого они стали не только в Германии, но и в России. Немецкий военнопленный Герхард Никау вспоминает о своем кратковремен­ном пребывании на Лубянке, о том, как был осужден без суда «Закономерность или все же случайность?»

            Мар­гарит Бубер-Нойман (фрагмент книги «От Потсдама до Москвы»), приехавшая в Москву вместе с мужем Хайнцем Нойманом, лидером немецких коммунистов, дает развернутую картину сталинского времени. При этом Бубер-Нойман описывает, как посте­пенно, шаг за шагом, у нее и у мужа открывались глаза. Как и Никау, Бубер-Нойман смотрит на происходящее взглядом постороннего, замечает много такого, что для советских людей давно стало при­вычным. Благодаря этим воспоминаниям мы, российские читате­ли, открываем много нового в своей истории, тем более что, в отли­чие от немцев, мало что о нем знаем от бабушек и дедушек.

            Черты советского прошлого обнаруживаются и в тексте Рюдигера фон Фрича («Штемпель в свободный мир»), действующего посла Германии в России. Автор вспо­минает, как он помог своему двоюродному брату и двум его друзьям бежать из ГДР на Запад. Он не упускает ни единой детали хитроумно­го плана и его подготовки — как подделывал паспорта, изготавливал фальшивые штемпели... По увлекательности этот рассказ не уступает остросюжетному детективу. При этом опасности, которым подверга­ются герои, не придуманные, любая оплошность — и читатель это прекрасно понимает — может стоить им свободы, а то и жизни.

Исключение из содержания этого номера составляют главы из книги журналиста Алои­за Принца. О побеге Ханны Арендт из французского лагеря и о скандале, который разразился после выхода ее книги, мы узнаем не от нее самой, а от автора. Впрочем, Ханна Арендт ин­тересна не только как свидетель истории, но и как человек, по­пытавшийся осмыслить причины происходивших событий.

Читайте также:  «Годы в долг» - мемуарные заметки ведущего немецкого литературного критика и публициста Марселя Райх-Раницкого (1920 – 2013). 1930-е годы, Берлин. Нацисты буднично и методично сживают евреев со света.

Писатель, журналист и историк Иоахим Фест (1926 – 2006) назвал свой очерк «Счастливые годы», потому, что такими, по его мнению, их делала…

В воспоминаниях писателя и художника Гюнтера Кунерта (1929) с красноречивым названием «Мучение» передается гнетущая атмосфера страха и неопределенности, отличавшая детство автора, поскольку его мать – еврейка. 

В «Упущенной возможности» писательница Барбара Кёниг (1925 – 2011) сожалеет и стыдится, что лишь ценой собственных невзгод дошел до нее, совсем юной девушки, ужас происходящего в Третьем рейхе.