По своим фонетическим особенностям исследуемый говор относится к среднему диалекту. Но в то же время в нем обнаруживаются и такие особенности, наличие которых говорит о сходстве данного говора с восточным и мишарским диалектом. Система гласных говора характеризуется наличием десяти гласных: а, э. у, у.о.о, ы,э.ый.и.
Анализ фонетических особенностей исследуемого говора в сравнительно-историческим методом показывает следующее:
Фонематическая система говора совпадает с фонематической системой татарского языка.
В силу изолированного развития от основной массы татарского языка татарского народа в говоре пермских татар сохранились архаические элементы, фонетический облик некоторых слов, совпадающий с древнетюркским языком и т.д.
Качественно-артикуляционная характеристика звуков.
1. Гласный «а» – фонема заднего ряда нижнего подъема, неогубленный. Например: тапчык – щепка, алама – мусор, сарана – саранка лесная, алмаша – несеръезная и т.д. Указанное явление сближает данный говор с западным диалектом. Неогубленный а зафиксирован и в некоторых говорах среднего диалекта, например, в говоре каринских и глазовских, касимовских татар, в дубъязском подговоре заказанского говора и в говоре подберезинских кряшен.
ы – гласный смешанного ряда, среднего подъема, негубной, встречается во всех слогах слова: барды – ходил, пыртык- недовольный; Соответствия гласных: а-ы в различных примерах встречается в большинстве говоров татарского языка;
у – гласная фонема заднего ряда верхнего подъема, губной. Например, улан – ребенок, Чук – улица, оргу- размножаться, т.д.
Y- гласный звук переднего ряда, верхнего подъема, губной. Выступает в первом слоге слова или в конце слова в именах действия: буре – волк, урдэк – утка, ину – спускаться и т.д.
Ряд особенностей говора имеет параллели в соседних финно-угорских языках (удмуртском, коми- зырянском и др.).
2) В некоторых словах в интервокальном положении, в начале слова или слога перед гласными или в положении между гласными и сонорными вместо переднеязычного смычного согласного «т» может выступать его же переднеязычный вариант с ослабленной смычкой, обозначаемый нами через «т’». Примеры: т’эпи (лит. тэпи) – ножка, кат’ык (катык) – щекотка, ат’и (эти) – папа, т’ит’и (чэчэк) – цветок, т’уни (киез итек) – валенки, т’эгэж (кэгэзъ) – бумага и др. т’- - в определенной группе татарских слов употребляется систематически: эт’и, т’эпи , бет’еки – маленький.
3) Палатализованный л’: л’апак – низкий, л’апаю – вдавливаться, л’ынку – болтать, л’ынкыл – человек, зря и много болтающий, л’амбык – коренастый; Как видно из примеров, апикальное «л’» наблюдается, в основном, в диалектных словах и в заимствованиях. Такое же «л’» зафиксировано и в русских говорах юго-западных районов Пермской области. Л.П.Смолякова рассматривает его как угорский субстрат (Указ.соч., стр.132).
4) щелевые согласные д’ преимущественно в заимствованиях : ад’ийал – одеяло; суд’ийа – судья и т. д.
Диалектизмы – заимствования: оможе – малина, тюни, мал,Yжин и т. д.
Вышеперечисленные особенности отражают в себе следы контактов говора пермских татар и башкир с языками финно-угорской группы, проживающими в Пермском крае.
Факт ассимиляции местного угорского населения русскими и татарами не вызывает сомнений у историков. Наличие апикального «л’» вполне может быть связано с историей формирования исследуемого говора. Он отмечен и в Заболотном и тевризском говорах восточного диалекта, где в XYI-XYII веках также имело место соприкосновение хантыйских и мансийских племен с татарами.
Остальные звуки говора не отличаются от звуков татарского литературного языка.
Другие фонетические особенности говора сводятся, в основном, к звуковым соответствиям, комбинаторным, позиционным изменениям, явлениям фонетического освоения заимствований и т.д. Укажем на некоторые из них.
Соответствия гласных.
1. о ~ у, о ~ у: сурау (сорау) – спрашивать, жугин (йогэн) – узда, сосар (сусар) – куница, жотэл (ютэл) – кашель и т.д.
2. э ~ э(е) ~ и: чеприк (чупрэк) – тряпка, печин (печэн) – сено, кэрэк (кирэк) – нужно, милеш (милэш) – рябина, морлигэн (борлегэн) – костянка, эрбир (эйбер) – вещь, предмет, кугерчин (кугэрчен) – голубь, делбигэ (дилбегэ) – вожжи, чигэн (чегэн) – циган, шекэр (шикэр) – сахар, эшкэрту (эшкэрту) – разрабатывать, керпич (кирпеч) – кирпич и т.д.
Указанные особенности (о ~ у, о ~ у, э ~ э(е) ~ и) нашли отражение и в заимствованиях: мок (мук) – мох, пелмин (пилмэн) – пельмени, элбиттэ (элбэттэ) – конечно и т.д.
Наличие таких соответствий и их неустойчивость в некоторых случаях показывает, что характерное для татарского и башкирского языков передвижение шкалы гласных в говоре пермских татар и башкир не завершено полностью. Подобные отклонения имеются и в других говорах татарских диалектов. Однако исследуемый говор особенно близок в этом отношении к восточному диалекту.
Сужение широких гласных, т.е. переход «э» в «э(е)» и далее в «и», наблюдается, в основном, в конце (во втором или третьем слоге) слова и, вероятно связано с уподоблением их корневому гласному первого слога. С этой стороны говор обнаруживает общность с касимовским и карино-глазовским говорами татарского языка и Галицким диалектом караимского языка.
Соответствием же гласного «э» литературному «и» в первом слоге говор сближается не только с восточным диалектом, но и с башкирским литературным языком.
3. а ~ ы и у ~ ы ~ и: йаны (яна) – новый, аудыру (аудару) – опрокидывать, чанга (чангы) – лыжи, кабак (кабык) – кора, скорлупа, мичэк (минчэк, мучак, муенчак) – ошейник, ожерелье, сандигач (сандугач) – соловей, ишану (ышану) – верить и т.д.
Большинство из приведенных форм являются исторически правильными формами и употребляются в некоторых тюркских языках как литературная норма.
4. Замена гласных переднего ряда гласными заднего ряда и , наоборот, заднего ряда – гласными переднего ряда: акрин (экрен) – медленно, курка (куркэ) – индюк, йанаша (янэшэ) – рядом, сэлену (салыну) – свеситься и т.д.
Тенденция к опереднению, как и в мензелинском говоре среднего диалекта, особенно сильно проявляется в заимствованиях: жэн (жан) – душа, зэмэнэ (замана) – время, эпоха, дукемин (документ) – документ и т.д.
Соответствия дифтонгов.
1. ой ~ у: ку (кой) – мелодия, тумэ (тоймэ) – бусы и т.д. В положении перед широкими и полуширокими гласными проявляется губно-губной «w»: суwэк (сояк) – кость, суwенеч (соенеч) – радость и т.д. Указанное явление носит довольно систематический характер. Однако, видимо, под влиянием литературного языка нередко выступает в дифтонг – «ой-».
Кроме того наблюдаются следующие редкие случаи соответствия дифтонга «-ой-»:
а) ой ~ о: соли (сойли) – рассказывает, орэну (ойрэну) – научиться и др.
б) ой ~ оw: оwмэ (оймэ) – не складывай в кучу и т.д.
В словах коймэ (лодка), доя (верблюд) постоянно произносится «э»: кэмэ, тэwэ.
2. Гласный «и» в открытом слоге заменяется дифтонгом -ой-: Эней (эни) – мама, кей (ки) – надень!, кергелей (кергэли) – захаживает и т.д. Ср. также и > иj в касимовском, долгое «и» в карино-глазовском говорах среднего диалекта.
Явление и ~ ей характерно и для восточного диалекта.
3. Гласные «у» и «у» в абсолютном конце слова или в открытом слоге заменяются дифтонгом ыw, еw: шу (шыw, шул) – тот, Ыwрал (Урал) – Урал, сыw (су) – вода, кыwыш (куыш) – шалаш, китеw (киту) – уходить и т.д.
Наличием такой особенности говор обнаруживает сходство с касимовским говором и восточным диалектом.
Явления у ~ ыw, у ~ еw, и ~ ей носят в исследуемом говоре факультативный характер, в то время как дифтонги ыw, еw в башкирском языке приняты как литературная норма.
По особенностям фонетического освоения гласных звуков в русских и вошедших через него заимствованиях данный говор не имеет резких отличий от других говоров татарского языка. Однако наблюдается отражение особенностей окружающих русских говоров. Например, в говоре не только ударное, но и предударное «о» заимствованных слов заменяется гласным «у» татарского языка: сукат – сохатый, укрушка – окрошка, Козлоw – Козловка, рускут – расход, куруб – коробка и т.д. Безусловно, такое явление связано с окающим характером русских говоров южных районов Пермской области.
В заимствованиях для избежания отсечения начальных согласных может произойти метатеза, т.е. перестановка звуков: кулып – клуб, порт – пруд, пуржина – пружина и т.д.
Остальные особенности говора в вокализме сводятся к вставке или, наоборот, опущению гласных, метатезе, некоторым случаям нарушения палатальной гармонии и т.д.
Соответствия согласных.
1. Говору пермских татар свойственно параллельное употребление «ж» и «й» вместо литературного «й» в начале слова: йарма (жарма) – крупа, йэшел (жэшел) – зеленый и т.п. Это же явление наблюдается и в диалектных словах: жаматай (йаматай) – плохой, некрасивый, жомак (йомак) – загадка и т.д.
В шаквинском, сылвенском и карьевском подговорах ж-оканье отражается слабее, чем, например, у бардымских татар.
2. Характерной для исследуемого говора особенностью следует считать оглушение в некоторых словах звонких согласных д, ж и озвончение глухих согласных п, т, к, с в позиции перед гласными в начале слова или слога или в интервокальном положении: палан (балан) – калина, жите (жиде) – семь, тулкын (дулкын) – волна, кырыкар (кырыгар) – по сорок, чумарт (юмарт) – щедрый, бешеру (пешеру) – варить и т.д.
Подобные явления в некоторой степени наблюдаются и в других говорах татарского языка, при этом исследуемый нами говор особенно большое сходство обнаруживает с восточным диалектом.
3. Факультативное соответствие заднеязычному глухому согласному «х» литературного языка глубокозаднеязычного глухого согласного «к» (т.е. х > к) и губно-губного смычного глухого согласного «п» (т.е. ф > п):
а) в собственно татарских словах сохраняются этимологические к, к, п, б: канн (хан) – хан, тупрак (туфрак) – почва, земля, йапрак (яфрак) – лист.
б) в заимствованиях: накак (нахак) – напрасный, несправедливый, кэл (хэл) – положение, сила, мощь, кэреп (хэреф) – буква, кутыр – хутор и т.д.
В карьевском, сылвенском, шаквинском и, частично, верхне-иренском подговорах явление ч > к, ф > п принимает довольно систематический характер.
Наличием такой особенности говор обнаруживает сходство и с другими говорами татарского языка.
Характерными особенностями являются соответствия б ~ м, м ~ н, с ~ ч, л ~ н, к ~ т, ж ~ д, д ~ з. Многие из них представляют собой архаичные явления.
К числу характерных языковых особенностей говора татар и башкир Пермского края следует отнести выпадение одного из удвоенных согласных. Выпадают согласные внутри слова, между словами, объединенными одним синтагматическим ударением. Например: элэ (эллэ) – или, анан (аннан) – потом и т.д.
В говоре пермских татар и башкир имеют место и фонетико-морфологические особенности.
1. В аффиксах П л. ед. числа настоящего и будущего времен изъявительного наклонения заднеязычный «н» может заменяться переднеязычным «н»: - Мэсэгэ чэчэсен кузенэ балчык, сукыр итэрсен (зачем бросаешь в его глаза землю, ослепнет).
Данное явление широко распространено в говорах татарского языка. Аффикс – сын / –сен этимологически более близок к местоимению син (ты).
2. Глаголы, выражающие повторяемость, многократность действия, образуются, как и в среднем диалекте. Однако первый гласный аффикса систематически подвергается сужению, чийгыла (сызгала) – исчерчивай, кергелэп (кергэлэп) – захаживая и т.п.
Аналогичное явление отмечено в восточном диалекте и, частично, в говоре мордвы-каратаев западного диалекта.
3. Как и в касимовском, карино-глазовском говорах среднего диалекта, «д» аффикса исходного падежа существительных ( -дан), оканчивающихся на м,н,н не ассимилируются: жаландан / яланнан – из поля, степи / - из леса, Пермдэн (Пермьнэн) – из Перми и т.д. Но в отличие от указанных говоров в местоимениях, как и в башкирском литературном языке, наблюдается сокращение удвоенного –нн- в -н-: андан > аннан > анан.
4. В окончаниях деепричастия на –ганчы / -гэнче полуширокие гласные –ы, -е сужаются: картайганчи (картайганчы) – прежде чем стареть, до старости, караганчи (караганчы) – прежде чем посмотреть и т.д.
Это явление носит факультативный характер, в других говорах татарского языка не отмечено.
По составу, характеру грамматических категорий частей речи говор пермских татар и башкир совпадает с татарским литературным языком. Вместе с тем в говоре имеют место быть и некоторые отличительные особенности.
Морфологические особенности говора представлены богато и разнообразно. В нем сохранилось много интересных с точки зрения истории развития языка диалектных явлений, которые охватывают все части речи. Некоторые из особенностей, например, в области числительных и местоимений, не известны другим говорам татарского языка и сравнительно редко встречаются в других тюркских языках.
Эти особенности, придерживаясь классификации Д.Б.Рамазановой, мы рассматриваем в двух группах:
1) Грамматические особенности, общие с другими говорами татарского языка;
2) Особенности, составляющие специфику говора пермских татар и башкир;
Эта группа особенностей, в свою очередь, делится на несколько подгрупп.
1. Диалектные особенности, наблюдающиеся в говорах всех диалектов татарского языка.
1) Настоящее-будущее время глаголов изъявительного наклонения в 1 лице единственного числа имеет усеченную форму: -ашарым эле, эссе кый (поем еще, горячий ведь)) и т.д. В глаголах с основой, оканчивающихся на –р один слог (-ыр / -ер) иногда выпадает: -утечен бирем кассадан алып (возьму из кассы и отдам его долг).
2) В аналитических конструкциях, выражающих намерение, желание употребляется и форма инфинитива на -ма / -мэ: -чоланга йатма^йтэмсез (вы в сенях что ли хотите ложиться спать)? И т.д.
Форма -ма / -мэ свойственна говорам подберезинских кряшен и карино-глазовских татар, отмечена в нурлато-кайбицком говоре. Она имеется также и в говоре пензенских и чистопольских мишарей (западный диалект).
3) Давнопрошедшее время образуется путем присоединения к глаголам категорического прошедшего времени аффиксов лица плюс вспомогательный глагол идее > ийе произносится как и в говорах среднего диалекта и в зависимости от темпа речи принимает формы ийе > ий // ый // й. Пример: -эле буген килдегез ийме сез (вы приехали было сегодня)?
2. По большинству морфологических особенностей говор пермских татар сближается со средним диалектом.
1) Инфинитив глагола, как и в говорах среднего диалекта, представлен формами -мага / -мэгэ, -ма / -мэ, и литературной формой -ырга / -ерга: бармага // барма // барырга.
2) Прошедшее незаконченное 1 лицо в говоре представлено формой -а/-э плюс идее. Показатели лица присоединяются к основному глаголу: курэм Ий (курэ идем) – (бывало) видел.
3) Глаголы повелительного наклонения 2 лица множественного, изредка и единственного, числа образуются при помощи аффикса -ын / -ен / -н: алын (алыгыз) – берите и т.п.
4) Для говора характерен архаичный тип изафета, т.е. синтаксические связи двух имен осуществляются без каких-либо морфологических показателей: кэртук бакча (бэрэнге бакчасы) – огород.
Наличием такой особенности исследуемый говор обнаруживает сходство с говором карино-глазовских татар и восточным диалектом. Безаффиксальный тип изафета отмечен также и в говоре пензинских мишарей.
5) В татарском литературном языке слова с аффиксом -ныкы / -неке не могут употребляться в качестве определений перед существительными. В говоре же пермских татар существительные и местоимения с аффиксом -ныкы / -неке, как и в говорах карино-глазовских татар, подберезинских кряшен, пензинских мишарей и в восточном диалекте, часто выступают в роли определения и соответствуют форме родительного падежа литературного языка. Например: -бирнэне кузныкы жингэсе тарата ( на свадьбе подарки раздает сноха невесты).
6) Одну из характерных особенностей пермских татар составляет более активное, чем в татарском литературном языке, употребление союза исэ. Как и в татарских письменных памятниках, в исследуемом говоре союз исэ в сочетании с глаголом категорического прошедшего времени изъявительного наклонения выражает условные связи или причинные и временные отношения между процессами, действиями и соответствует деепричастию на -гач / -гэч или условной форме глагола литературного языка.
В сочетании же с вопросительными местоимениями союз исэ выражает неясность, предположение и т.д.
К грамматическим особенностям, сближающим говор пермских татар со средним диалектом, можно отнести формы дательного падежа 1 и 2 лица единственного числа: мийэ(мне), сийэ(тебе), вместо лит. мина, сина ит.д.
3. Для говора характерен архаичный тип изафета, т.е. синтаксические связи двух имен осуществляются без каких – либо морфологических показателей: кэртук бакча (бэрэнге бакчасы) – огород и т. д.
Такими особенностями, как присоединение частицы вопроса в глаголах 2 лица единственного и множественного чисел настоящего и будущего времени изъявительного наклонения непосредственно к основе глагола, изучаемый говор проявляет общность с западным диалектом.
4. В шаквинском подговоре слова с окончанием –ныкы / –неке могут принимать дополнительный аффикс принадлежности –сы –се. Например: апаныкысы яулык, кызныкысы туй, бабайныкысы чабата и т.д.
5. Характерным является также употребление существительных и местоимений родительного падежа в роли сказуемого.
6. Более активное, чем в татарском литературном языке, употребление союза исэ.
Эти особенности отсутствуют или может быть пока еще не отмечены в других говорах татарского языка.
1) В склонении местоимений: личные и указательные местоимения в дательно-направительном, исходном и местном падежах часто принимают сложные аффиксы. Приведем парадигму склонения местоимений по падежам.
род.п. минен//мийен//мийн//мин// /минем/
дат.п. мийэ//миненэ//минэ// /мина/
исх.п. мийэн//миненэн//миненнэн//минендэн
мест.п. минендэ//миндэ
шул (тот, та, то), ул (он, она, оно), бу (этот, это, эта).
род.п. шунын//шун// /бунын, шунын/
дат.п. шуна//шунына//шуныга// /бонога/
исх.п. шунан//шунынан//шунындан// /шуwан, аныган, аныннан/
мест.п. шунында//шунда
теге (тот), шушы (этот).
род.п. тегенен /шушыгын/
дат.п. тегененэ /шушнына, шушыныга/
исх.п. тегененэн//тегенэн//тегененнэн
мест.п. тегенендэ//тегендэ
кайсы (который)
мест.п. кайсынында//кайсында и т.д.
2) Особенности в употреблении числительных.
а) Употребление собирательных числительных в функции определения: - Икэw кызы бар, берэw малайы бар (ике кызы бар, Бер малае бар – у него две дочери, один сын)
б) Существительное, определяемое количественными числительными, может иметь форму множественного числа: - Биш йазучылар килд^ийе (приехали было пять писателей).
Материалы показывают, что сочетание количественных числительных с существительными множественного числа наблюдается в двух случаях: 1) когда речь идет о двух или более предметах, 2) если субстантив обозначает человека.
Подобные случаи употребления существительных, определяемых количественными числительными, во множественном числе отмечены в якутском, тувинском, караимском языках.
По характеру указанного явления говор пермских татар особенно большое сходство обнаруживает с древнеуйгурским языком, где, как отмечает В.М. Насилов, «множественное число при количественном определении употребляется главным образом тогда, когда определяемый предмет – одушевленный или, может быть, когда он является предметом почитания.
Таким образом, и эту особенность, по нашему мнению, следует также рассматривать не как результат влияния славянских языков (Л.Н.Харитонов, К.М.Мусаев), а как архаичное явление.
3) В определительных словосочетаниях определение, выраженное числительным, прилагательным или изредка местоимениями, принимает аффикс принадлежности -сы/-се: - Берсе ызбаны саттык (один дом продали).
В словосочетаниях типа берсе ызба, чирлесе малай, йартысы суз исследуемого говора соответствует изафетному сочетанию полной формы: малайнын чирлесе, йортнын берсе и т.д.
Подобное же явление имеет место в караимском языке.
4) В определительных словосочетаниях если определяемое стоит в неопределенном (винительном) падеже, то определение часто выступает в форме винительного падежа: - Икене кэбин артык салдык (сложили на два стога больше).
5) Специфичной является частица предположения мыса//масса//мэсэ//бэсэ, соответствующая литературному микэн: - Умартасы сапхузнын ике йоз баш мыса, ике йоз илле баш мыса (ульев у нашего совхоза то ли 200, то ли 250) и т.д.
В ходе формирования говора сложилась и характерная для него лексико-семантическая система, которая, несомненно, отражает историческое развитие и весь опыт данного коллектива в прошлом и настоящем. Основу его составляют общетатарские слова и корни. Вместе с тем, носители говора постоянно общались с другими народами, постоянно развивалась и их общественно-культурно-экономическая жизнь. В результате в словарный фонд проникали и заимствования, занимающие в общем лексическом фонде говора также довольно значительное количество. Последние делятся на: 1) русские заимствования, 2) слова арабско-персидского происхождения, 3) финно-угорские заимствования.
В говоре богато представлена диалектная лексика, большая часть которой наблюдается и в других говорах татарского языка. Диалектную лексику можно разделить на следующие группы:
1. Слова, совпадающие по фонетическому звучанию с литературным языком, но имеющие несколько иные семантические оттенки. Например: карагай – лиственница, карта – 1)кишка; 2) шланг.
2. Слова, корни которых общие с литературным языком, но отличаются по морфологическому оформлению: куркыч – литер. – куркыныч, тырнавыч – тырма, баслык – баскыч и т.д.
3. Диалектизмы (слова, которые вообще отсутствуют в литературном языке). Например: мэшкэ – гриб; корманай, чатырмак – ретюга и т.д.
Общность исследуемого говора с говорами среднего и мишарского диалектов проявляется, в основном, в терминологии родства, одежды, хозяйства, бытовой лексики и т.д. например, аймак – много, сагызак – оса, кутару – сломать, чара кубэтэ – большая деревянная чаша, басма – ситец, эпэ – немой, айак – чашка;
Особо выделяются слова, имеющиеся лишь в восточном диалекте: баштак – шалун, терке – молодая сосна, озан – тетерев-косач, чоргу – кидатьжилу – брить, таскак – лабаз, чийу – чертить и т.д.
Особый интерес представляют диалектизмы, характерные лишь для говора пермских татар и башкир. Они бытуют как литературная норма в других тюркских языках или их диалектах: арчалау – избавлять, заступаться, чурэ – вокруг, токон – хлев, киплэну – застрять, тыркыш – грязный, чыбыту – размотать, йарымтык – леший, аксагас – место сгиба в колене, алжабу – передник и т.д.
Данный говор сформировался изолированно от основной массы татар, в окружении других родственных и неродственных народов. Такие факторы обуславливают сохранение в говоре специфичных явлений, древних слов. Некоторые слова этого пласта сохранились в своем значении, даже форме и являются специфичными для данного говора. Например, олау –присоединить, пришить (отсюда олату – зарегистрировать новорожденного) восходит к древнетюркскому ула – с таким же значением. Сюда же можно отнести слова сыктау – плакать, рыдать (в литературном языке сохранилось только как компонент парного словосочетания елап-сыктап – плача и рыдая), кунэк – берестяной сосуд цилиндрической формы (в татарском языке не сохранилось, в большинстве других тюркских языков употребляется в значении ведро), таскак – лабаз, кул – долина. Ю ину: мунча ину – париться в бане, куз – горящие угли (в татарском литературном языке – компонент парного словосочетания ут-куз – пожар), токон – утепленный хлев и т.д.
Изолированное существование и самостоятельное развитие говора часто оказывается причиной отличительного развития некоторых слов, своеобразного изменения их семантики. Например: уруг – зерно, семя. А пермском говоре слово оргау выражает:
1) размножаться;
2) родить;
3) увеличиваться;
Ряд древнетюркских слов в ходе развития и формирования говора претерпел некоторые изменения семантического характера или изменил свою функцию, некоторые из них сохранили более древнюю форму. Например слово илэсэ (рукавица) восходит, по-видимому, к древнетюркскому alig (памятник в честь Культегина) и ilig (уйгурские письменные памятники); ср.: як. алии, Илии, чув. Ала//ал, в языках огузской группы эl – рука. Оно образовано по модели жинсэ, белэксэ, кукрэксэ и т.д. Ср.чув. алса – рукавица. Таковы слова коdок – прорубь (лит. кое – колодец), сыр – краска (в говорах и в литературном языке встречается в разных значениях: краска, резьба, складка и т.д.), арулау – мыть покойника (лит. ару – хороший, чистый, опрятный), каудан – выползок, вылинявшая шкура змеи (в говорах татарского языка – прошлогодняя трава или слинявшая шерсть животных) и др.
Заимствования проникали в татарский язык в течение продолжительного времени и значительная их часть занимает прочное место в основном словарном фонде языка. Они также составляют значительную часть лексико – семантической системы пермского говора; являются продуктом культурно – экономического, общественно – политического отношений носителя данного говора с другими народами.
По количеству русских и арабско-персидских заимствований говор пермских татар, в основном, не отличается от других говоров среднего диалекта.
Русские заимствования.
Характерной особенностью в области русских заимствований является наличие среди них местных русских диалектизмов: бутала – ботало, нажым – назем, дукил – доколе и т.д. нажым ( рус. диал. назем) – навоз.
Бида – очень.
Мешик – мешок.
Мылтук – молоток.
Миста – место.
Кулэсэ – колесо.
Козноч – кузнец.
Бидрэ – ведро.
Пытылук – потолок.
Уграт – ограда.
Голбич – голбец.
Кэртук – картофель.
Ышкул – школа и т.д.
Арабо–персидские заимствования
В области арабо-персидских заимствований также наблюдаются своеобразные особенности. Они составляют лексику, связанную:
1) с наукой, культурой, общественной жизнью:
дэфтэр – тетрадь;
китап – книга;
миллэт – нация и т.д.
2) с предметами быта:
сандык – сундук;
шалбар – брюки;
пэрдэ – занавес.
3) с религией:
молла – мулла;
ожмах – рай;
дус – друг и т.д.
Некоторые арабизмы и фарсизмы, выпавшие из литературного языка, продолжают бытовать в говоре. Таковы, например:
нэкыс – недостающий, узкий, тесный;
бэхерниса – лягушка (дословно: женщина моря);
эргиз (hэргиз, в шаквинском подговоре) – никак, никогда, нисколько и т.д.
Ряд арабо-персидских заимствований употребляется в несколько ином значении, чем в татарском литературном языке. Например:
заман – в сию минуту, сейчас (лит. – эпоха, время);
мыскал: мыскалтабак – весы (лит. мыскал – мера веса, равная 4,25 гр.) и т.д.
Характерно и то, что в говоре продолжают бытовать арабо – персидские слова, вышедшие из употребления:
Кэбен – брак;
Эргиз – совсем;
Нишшан – очень и т.д.
Финно–угорские заимствования
Отличительную особенность исследуемого говора составляет наличие большего (чем в других говорах) числа в нем финно-угорских заимствований. Они относятся, в основном, к названиям растений, животных и к бытовой лексике:
т’уни//туни: в бардымском подговоре – валяные носки, в остальных подговорах – валенки;
оможо – малина;
ужин (в шаквинском подговоре) – снегирь;
Мал. Употребляется лишь в составе сложных слов: карамал (черника) в бардымском подговоре – брусника, в шаквинском – в составе словосочетаний карамал (черника, кукмал’ (голубика), в иренском – мэл (вид ягоды) и т.д.